ЭВОЛЮЦИОННАЯ КАРТА : СКВОЗНОЙ ИДЕНТИФИКАТОР БУДУЩЕГО.

Некогда в одной из статей я писал, что любая "революция" (под революцией следует понимать собственно СТЫК - момент смены качеств), отбрасывает развивающуюся реальность назад. Что смена является синонимом Отрицания, а всякое отрицание одного в пользу другого (следующего) наряду с шагом вперед несёт отступление назад. И, однако, этого избежать нельзя, поскольку развитие во времени - это, в том числе, процесс смены - переход от одного к другому.
Между заканчивающимся и начинающимся качествами всегда имеется «стык».
Я обращал внимание, в этой связи, на то, что любая революция так или иначе фиксирует имеющийся уровень развития - ибо обладает "нулевым балансом", который образуется при сложении двух противонаправленных актов ("создание нового"/ "отрицание имеющегося"). Обращал я внимание и на то, что настоящее развитие начинается только тогда, когда мы принимаем старое внутрь нового - избавляемся от отрицания, и тем самым преодолеваем старый уровень. Что данное очищение предшествует зарождению в рамках нового качества ещё более высокого качества (утверждение), что, в свою очередь, предшествует новому отрицанию ; и далее ход отношений повторяется со следующей парой качеств - на следующем витке...

А теперь попробуем рассмотреть действие этого механизма на примере реальной истории человечества, что весьма интересно. Особенно интересно это потому, что позволяет не только понимать прошлое, но и предвидеть будущее в существенных подробностях.
В том числе- позволяет понимать ход совершенствования и демократизации человечества.
Что такое Средние Века? Почему за ними наступило Возрождение? А оно сменилось Новым временем (модерном)?
Что сменит Постмодерн?

Развитие это во многом похоже на слоёный пирог. А мы можем не только узреть отдельные слои ( "ступени" ) в известном закономерном математическом порядке, но и отдельные отношения внутри каждого слоя. Ибо внутри любого слоя совершается своя внутренняя универсальная эволюция, всегда раскладывающаяся на три такта: 1) Утверждение , 2) Отрицание , 3) Восстановление (сохранение) .
Таким образом, даже внутри каждой стадии имеет место свое маленькое "Средневековье" ( как бы откат назад) и своё маленькое "Возрождение", предвосхищающее начало следующего "скачка" вперёд.
Знание магистральных трендов позволяет предвидеть многое.

Сперва заметим, что прогресс общества и его демократизация не просто имеет чёткое единое направление, но и чёткую стадийную последовательность. Она настолько ясна и недвусмысленна, что трудно её не понять. Человек, знающий последовательность прошлого и способный к некоторому мыслительному обобщению, не усомнится ответить на вопрос " ЧТО МИР ЖДЁТ ДАЛЬШЕ? ".
Ведь последовательность эта прямо вытекает из самого направления, которое, конечно, нам хорошо известно.
КАЖДЫЙ СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ ПОВЫШАЕТ УРОВЕНЬ САМОРЕАЛИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕКА – усиливает степень его проявления в окружающем мире.

Возьмем последовательность основных последних стадий социальной эволюции:
1) До конца 18 века "в центре" всего был монарх - верховный представитель государства, наделённый неограниченной властью. В этой связи эту эпоху принято именовать эпохой абсолютизма.
2) В 1789 году - в ходе Великой Французской революции- на передний план вышла идея нации, как неделимого сообщества всех граждан. Любопытно, что парадигма нации (целого) была неразрывно связана с трёмя принципами - 1) принципом личной свободы всех людей, 2) принципом империи - "чистого" государства, воплощённого сразу во всех гражданах, но не в отдельном верховном лице. 3) принципом общественного договора, оформлением которого была обычно конституции.
Однако, нация, как неделимое целое не предусматривала ещё идеи всеобщего равного участия, т.е. участия каждого гражданина в политической жизни страны. Она гарантировала, наряду с личными свободами, только причастность каждого к высшему целому - нации . Принцип всеобщего участия явится позднее, на следующей стадии. Пока же политическое участие было ограничено имущественным цензом.
3) Демократическая стадия (она же - стадия участия), как ясно видно, логично следует за националистической. И она тоже имеет чёткий событийный маркер. Начало демократической стадии на Западе маркировано Первой мировой войной и распадом великих империй в 1917-1918 гг. Именно тогда в политическую жизнь общества и приходит всеобщее избирательное право. С его обретением формальное равенство становится как бы завершённым. Процесс формальной эмансипации выглядит законченным.
Трудно не заметить, что демократическая стадия во многом предстаёт антитезой предшествующей националистической. Последняя в 19 веке выдвигала принцип империи, эта - уничтожает все классические империи ( т.н. "сверхдержавы" 20 веке не были империями в классическом смысле ), последняя постулировала приоритет нации, 20 век - концепцию интернационального общества.
Но главное ( и в этом, пожалуй явлен самый странный парадокс, хотя ничего парадоксального в нём нет) - 20 столетие прошло под знаком реакции против личной свободы. Это был век тоталитарных государств - фашистских, коммунистических и т.п. "экспериментов", общий смысл которых сводился к поглощению и подавлению личности государством. И уже в этом 20-е столетие чрезвычайно перекликается с эпохой цветущего абсолютизма, т.е. апеллирует к тем архаичным практикам и ценностям, которые были распространены НЕ ПОСЛЕ, А ДО Великой Французской революции.
Как видим, именно ХХ столетие, как верно заметил Николай Бердяев в своей известной работе 1924 года, было тем самым "Новым Средневековьем" - т.е. явным шагом назад на новом витке глобальной эволюции, но шагом назад, конечно, не в буквальном, а в гибридном смысле, соединяющим идею равенства и неравенства, свободы и рабства.
"Новое рабство под маской свободы, новое предельное неравенство под маской предельного равенства !" - таким и был главный девиз прошлого века.

Любая реакция гибридна, поскольку сочетает свойство прошлого со свойством прошлого.

Но если ХХ век действительно по вектору был "Новым Средневековьем", то, следовательно, наступившая потом эпоха должна была стать "Новым Возрождением". Разумеется, в смысле модерна, подразумевающим восстановление либеральных ценностей 19 века, как то - личной свободы, частной инициативы, прогресса, открытости, глобализации и т.д - всего того, от чего отступили в 1917 году. Что, собственно, и произошло.
4) Эпоху, наступившую после 1991 года и длящуюся до сих пор, можно смело называть эпохой либерализма (хотя обычно её теперь называют неолиберальной).
Однако, эта эпоха раскрывала и дополнительные смыслы, которые не были проявлены в 19 веке, и утверждение которых, в свою очередь, было бы невозможно без эволюции, совершившейся в веке 20-м.
Разумеется, речь идёт об индивидуализме и индивидуальном самовыражении.

Итак, индивидуальное самовыражение пришло на смену простому участию в общем деле. Индивидуальное пришло на смену коллективному - в этом главное достижение, основное приобретение нашей эпохи. "Голос" отдельного человека больше не растворён в голосе толпы, выбор отдельного человека - не растворён в коллективном "выборе" общества. На передний план вышли персональные ценности - права не человека вообще, а КАЖДОГО КОНКРЕТНОГО ЧЕЛОВЕКА.

ХХ век был эрой социального рабства, наше время является эрой социальной свободы - свободы персональной, индивидуальной, не абстрактной.

Ни одну из стадий нельзя отменить, как нельзя нарушить последовательность. Скажем, нельзя перескочить из 18-го века в 21-й, но также нельзя избежать наступления следующего качества.
Сначала – только личные свободы, затем – политические права, лишь затем – активное право на уникальность…

Вопрос: что же может являться продолжением индивидуального либерализма на оси гуманитарной эволюции?
Математическая экстраполяция (качеств) даёт однозначный ответ - ЕДИНЕНИЕ ЛЮДЕЙ В ТВОРЧЕСТВЕ.

5) Таким образом, на смену Либерализму может придти, и рано или поздно придет, идея творца, Творческого Человека - генеративизм. Причём, этот человек будет ориентирован не просто на какую-то ограниченную творческую деятельность (созидание чего-то временного), а на абсолютное творчество, заточенное под разрешение всех ключевых проблем бытия.
Мало того. Указанное творчество неразрывно связано с процессом буквального единения людей - оно будет являться синонимом, прямым воплощением этого единения. Без последнего акта его попросту невозможно понять.
По сути, речь идет не о разных понятиях, а об одном и том же Всеобщем Акте.
Говоря "творчество", мы подразумеваем "единение", а говоря "единение" - имеем в виду как раз творчество.

Но что такое единение?
Это переход от делимого к неделимому, от частного (ограниченого) - к целому (безграничному). Безграничному - значит бесконечному. От непостоянного, временного - к постоянному, вневременному. Одним словом - воссоединение с Безотносительным Началом, объясняющим и обуславливающим само бытие нашего мироздания.
То есть - буквальное объединение двух или нескольких существующих элементов в нечто новое, третье (синтез). В общем то, таков и будет механизм творчества, которое есть ничто другое, как СОЗДАНИЕ принципиально ИНОГО.

Причем, в том же смысле, творчество оказывается синонимом служения - безусловной альтруистической деятельности, ориентированной на генерацию безусловного блага. Позитивный принцип Служения так же логично приходит на смену принципу Равенства (нейтральному равновесию), как некогда взаимное равенство пришло на смену одностороннему принуждению, т.е. отрицанию другого во имя собственной выгоды.

Цивилизация Равенства сменяется наступающей Цивилизацией Неделимого Единства.
Открывающейся начальной стадией Единства и становится Творчество.

Заметим, что здесь мы имеем именно математическое решение вопроса - описанный порядок вещей показан экстраполяцией известного алгоритма всего на 1 шаг вперёд, а это значит, что мы находимся на пороге (или относительно очень близко) величайшего перехода человеческой цивилизации в принципиально иное удивительное качество, примерным аналогом которого по значимости была Великая Французская революция . Однако, данный переход как раз закрывает великую эру (эру Равенства), открытую 230 лет назад Великой Французской революцией, обозначая наступление следующей пост-эгалитарной эры Единения.

Выполнив свою историческую миссию, цивилизация Равенства должна сменяться цивилизацией Единства.

Смысл этого грандиозного перехода можно определить ещё точнее. Достаточно лишь воспользоваться шкалой местоимений.
Старинная концепция Неравенства предполагала, что над вами существует только внешняя воля – воля другого лица. Вашего «Я», как суверенной единицы, вообще нет, есть некий «Он» - правитель, царь, божество, жрец, или кто-то ещё. Он командует вами, он принуждает вас, властвует над вами, навязывает вам своё «эго».
Наступившая затем эра Равенства провозгласила идеал взаимности и вывела человечество на понимание «Мы». Каждый из нас – часть «мы», участник общества, подобный другому и располагающий теми же правами. Но каждый из нас неполон и не обладает ресурсом целого.
Следующий шаг эволюции – это выход на уровень самодостаточного «Я», но «я» не частного, а всеполного, самодостаточного..

Я не даром сказал, что творческая революция - лишь первый акт новой эры. Единение - это только переход от делимости к неделимости, от НЕ-единства к единству, от обезличенному «Мы» к абсолютно-личному «Я».. Устраняемое разделение ещё присутствует, но постепенно сокращается. Акт творческой солидарности людей как раз и сокращает его, выводя формирующееся Единое из Не-единого.

Исходом из этой трансформации становится следующая стадия -

6) Стадия Тождества, означающая завершение процесса единения. В чём её смысл? Всеобщее Творчество совершилось и единство состоялось. Данную ступень эволюции можно считать одновременно заключительной ступенью временнОго процесса и выходом из него. В этом смысле, означенная фаза имеет терминальное значение.
Логическим итогом единения выступает тождество всех элементов друг другу и всему целому.
Однако, если доверять математической логике, приходится согласиться, что у этой терминальной стадии имеется и "двойное дно". А именно, в соответствии с последовательностью, завершенность творчества -оконченность всего, всесотворённость, должна являться вместе с тем и реакцией против творчества и самого единства. Что недвусмысленно указывает на возврат к разделению, только уже на совершенно другом - терминальном уровне. Столь же законченном и окончательном. О каком же разделении может идти речь? О том, которое отталкивается от самого неделимого единства и представляет собой включение делимых частей в целое. Короче, речь об отрицании неделимости.
И не на каком-нибудь, а на самом фундаментальном уровне.
Финальное включение можно интерпретировать и как финальную фиксацию - всеопределённость, когда все отношения ограничены и закрыты, и ни одно из них не может быть уже изменено.Эволюция прекращена, противоположности сошлись и предельные крайности сомкнулись. Фиксация знаменует переход от предельного изменения к предельной же неизменности, но именно по этой причине она постулирует ограничение, когда всему совершившемуся придаётся конкретное относительное значение.
В полном согласии с принципом подмены, присущем каждой реакционной фазе, возвращение к разделению проходит под маркой предельного единства. То есть, единства, воинственно отрицающего всякую раздельность и отдельность. А следовательно - единства, исключающего и попирающего равенство.
Но фактически же происходит смешение единства (неделимости) и равенства (раздельности).Целое "пытается" поглотить части. Но тут-то оно и перестаёт быть целым.
Недаром на нашей схеме эта грядущая стадия идёт под красным знаком реакции, по аналогии со Средневековьем и ХХ веком.
И в этом смысле, разговор идёт о реакции против абсолютного «Я». Коварство положения в том, что последнее не только не выглядит попранным, но кажется максимально усиленным, достигшим апогея своего проявления и величия.
Однако, это впечатление не просто обманчиво. Сам обман очевиден, но сила его привлекательности такова, что предпочтение заведомой лжи воспринимается, как вожделенное счастье.

7) Выход из ситуации представляет возвращение к ситуации неделимости, но уже на уровне законченной чистоты. Или, говоря иначе - к неделимости безусловной, всеобщей, избавленной от всех прочих примесей и "но". Возвращение к единству, но не к законченному, а к бесконечному. Это и будет восстановление подлинного «Я» - не ложного, а настоящего.

* * *

А теперь вернемся из футурологических далей на грешную землю, чтобы проследить извивы прошлого и будущего исторического процесса чуть подробнее, в полном соответствии с тем законом (алгоритмом), о котором я сказал в самом начале статьи.
Выше мы проследили последовательность основных эволюционных стадий - наметили, так скажем, ключевые контуры "эволюционной карты". Теперь пора наполнить её некоторыми дополнительными подробностями.

Я сказал, что, в соответствии с универсальным законом баланса, каждая качественная стадия может быть, в свою очередь, рассмотрена через "троичный фильтр", т.е. разделена на три подфазы, соответствующие её отношению к стадиям предшествующим и следующим.

Если отсчитывать от каждого стыка между соседними качествами (революции), каждая стадия начинается ОТРИЦАНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ, продолжается - СОГЛАШЕНИЕМ С ПРЕДЫДУЩЕЙ (принятие прошлого свойства внутрь вышестоящего), а завершается - ПОЛНОЙ НЕЗАВИСИМОСТЬЮ от предыдущей. Причём, отрицание равнозначно зависимости от старого, соглашение (принятие) - равнозначно прогрессу и освобождению нового от влияния старого, а третья фаза - зарождению иного в лоне нового (генерация).

Таким образом, эпоха национализма, начавшаяся в 1789 году, сперва подразумевала отрицание основ предшествующей абсолютической эпохи. Воплощением этого радикального отрицания была, собственно, сама Великая Французская революция и последовавшая сразу за ней эпоха больших Наполеоновских войн. В силу данного обстоятельства, эта эпоха идейно возвращалась к духовной идеалам более ранней средневековой феодальной эпохи, что, в частности, выразилось, в становлении романтического направления в культуре. Но в силу того же обстоятельства, она незримо повторяла все принципы абсолютизма, только под маской национальной идеи - император Наполеон был аналогом короля, обладавшего неограниченной властью.

Как ни парадоксально, но полноценное освобождение национального начала от деспотического абсолютизма пришло именно вместе с Реставрацией ( 1815 год ), подарившей Франции (как и другим европейским странам) конституционный режим. Дальнейшая история европейской политической мысли и политической практики в 19 веке проходила под знаком раскрытия национального принципа в ущерб остаткам абсолютизма - и эта борьба отступающего старого и наступающего нового начал образовывала ткань тогдашней истории. К концу рассматриваемого периода, т.е. к концу 19-го и началу 20-го века от былого абсолютизма не осталось и следа ( его уже не было даже в отсталой России ), зато в недрах существующей реальности уже наличествовал активный и всё более усиливающийся зачаток нового - речь о социал-демократии, которая станет свойством следующей фазы.
Соответственно, период с 1815 по конец 19 в. характеризовался не просто борьбой деградирующей монархии и наступающей нации, а борьбой деградирующей монархии с нацией демократизирующейся.

Новая фаза, опять-таки, начинается отрицанием, т.е. революцией. Революции 1917-1918 гг, как ни странно (но это неоспоримый факт), внеся демократические начала (всеобщее избирательное право, социализм и т.д.), параллельно отбросили мир к принципам абсолютизма. Они возвращали Европу, конечно, не к буквальному абсолютизму эпохи Людовика и Ришелье с его коронами и династиями (которых в этот момент как раз и не стало), а к абсолютизму, воплощённому в форме новых "демократических" диктатур, но суть от этого мало меняется. "Демократия" в союзе с новым абсолютизмом были противопоставлены национальному империализму 19 века. Разумеется, такая связка не могла дать ничего, кроме другой интерпретации последнего - последней интерпретацией стал фашизм. Причём, с некоторыми оговорками, под фашизмом в широком смысле (а таковым можно считать любой тоталитаризм, постулирующий подавление личности государством), как я полагаю, можно понимать всё то, что творилось на большей части Европы (включая сюда Германию, Италию и СССР) в период с 1917 по 1953 годы.

Отрицание национализма и империализма, характерное для социальных революций 1917-1918 гг, уже через 20 лет после этой даты сменяется повсеместно (в том числе - и в СССР) возвращением власти и общества к национальной и империалистической доктрине, реставрацией старых привычных символов и атрибутов. Следующее 50-летие в мире характеризовалось неуклонным наступлением демократии на разлагающийся тоталитаризм, завершившееся торжеством демократической идеи в 1980-е годы. Впрочем, аналогично схеме предшествующего этапа, имперскому тоталитаризму в ХХ веке противостояла не просто демократия, а демократия либеральная, несущая зачаток индивидуальных свобод и права на самовыражение личности. Последние станут знаменем следующей эпохи, отсчет которой мы ведём от рубежа 1989-1991 гг.

Победа индивидуалистического либерализма также несла на себе бремя революции. Мы видим, что либеральные революции пришлись на рубеж 80-х-90-х годов ХХ века. Благодаря им произошёл переход к современному блестящему этапу в развитии человечества.
Более справедливой, гуманной эпохи, чем либеральная, человечество ещё не знало.

Однако, как любая революция (таково уж свойство их всех), либеральная революция также не могла обойтись без реакционной "плевелы". Особенно явно революционный процесс явил себя в странах Восточной Европы (и в России), но именно здесь он был маркирован "сбросом" к национализму в противовес демократии и социальности. Отступление от многих социальных достижений было настолько явным, что следы этого отступления, как и следы националистической реакции, ощущаются до сих пор.

Впрочем, самое неприятное даже не это. Любое отрицание, как мы знаем, лишь фиксирует имеющийся прошлый уровень. А это значит, что революции 1990-х гг, несмотря на вносимые новые реалии и внешнюю авангардность деталей,. в скрытом виде фиксировали уровень, достигнутый к этому времени. Либерализм, противопоставленный участию, мог порождать лишь атомизацию и социальную стагнацию.
Подлинное, настоящее становление либерализма начинается только тогда, когда последний включает в себя участие, т.е. служит не отрицанием демократии, а её закономерным продолжением и развитием. Однако, это именно то, что меньше всего наблюдается в современной России, что заставляет ставить под вопрос нашу историческую дислокацию: преодолели ли мы революционный этап или продолжаем находиться в незавершенной, чересчур затянувшейся переходной фазе?
Ряд признаков, проявивших себя в 2000-е гг., как будто свидетельствовали в пользу оптимистичного ответа, но эти признаки относились больше к экономическому благополучию тех лет, к формированию "общества потребления" и т.д.. Напротив, именно в аспекте политического участия фиксируется наибольший провал и неопределённость.
Впрочем, Россия - пример отдельный и слишком специфический. Рассматривать её показателем глобального процесса никак нельзя.
Лучше всего о текущем состоянии цивилизации судить по общемировому развитию - в частности, по давно совершившимся капитальным изменениям в сфере коммуникаций ( Интернет ), по политической и социальной эволюции Европы и Соединённых Штатов. И тут мы имеем все основания говорить о том, что уже начиная с 2000-х гг. присутствуем в фазе не раннего, а зрелого либерализма, характеризующейся интенсивным восходящим движением вперёд, поступательными мирными трансформациями общества.
Основным содержанием нынешней (средней) фазы должно быть постепенное и направленное движение от социальной инертности к законченному максимальному самовыражению каждой личности. Причём, социальной инертности противостоит не просто индивидуализм, а индивидуализм творческий. Отсюда ясно, что подобно тому, как ведущим противоречием прошлой эпохи было противостояние тоталитарного (фашистского) и индивидуального начал, ведущим глобальным противоречием нашего времени является конфликт между неразвитием и развитием (творчеством). Настоящая фаза обозначит эту полярность и сделает её кричаще-резкой. Финальная фаза либерализма предполагает окончательное торжество творческой индивидуальности, сумевшей проявить себя. И возобладание над социальной инертностью (неразвитием).
Следует заметить, что в нынешней системе противоречий социальность выступает как раз инертным, а уникальная индивидуальность - творческим началом.Пассивный, бесплодный, атомизированный, разлагающийся обывательский социум противостоит активной личности, стремящейся к саморазвитию.И чем дальше -тем больше обывательщина должна будет проигрывать подлинному креативу.
Конец стадии должен характеризоваться максимальной активизацией креативных сил накануне великой творческой революции, открывающей дверь в пост-эгалитарное общество Единства. Основания этой революции, однако, будут сформированы уже в нынешнюю, либеральную эпоху.

Подчеркнём важный момент –
Конфликт социальной инертности с творческим потенциалом - осевое противоречие нашей либерально-индивидуалистической эпохи. Оно оформляется в её начале (1990-е гг) и достигает максимума в её срединной части.
Индивидуальность творческая имеет мало общество с личностью инертной, погрязшей в общественной апатии и традиционных предрассудках прошлого, а посему борьба между данными принципами представляется несомненной.
Инертная личность ненавидит изменения, даже если эти изменения прогрессивны. Мало того, больше всего она ненавидит именно прогрессивные изменения, ибо не понимает их.
Она агрессивна, алогична, предельно консервативна в худшем смысле этого слова.
По большому счёту, конфликт, о котором мы говорим, есть конфликт Невежества и Просвещения.
Но на это осевое противоречие нанизывается ряд других.
Вторым великим конфликтом нашего времени предстаёт конфликт Антиглобализма и Глобализма, Антиглобализм тяготеет к провинциальности, культурным границам, архаике и имперским пережиткам, тогда как Глобализм взыскует к общечеловеческому единству, открытому миру без границ и абсолютной свободе. Можно сказать, что это тот же конфликт Прошлого с Будущим, только в ещё более явной форме.
На эту же ось налагается третий, пожалуй, ещё более странный и опасный вызов – антагонизм частной индивидуальной логики обыкновенного (не облечённого властью) человека, отличающейся житейской мудростью, повседневной заботой о ближних, последовательностью и прагматизмом, и властным помешательством, проистекающим из подобной же ограниченной индивидуальной воли, но сопряжённой с известными полномочиями. Здесь было бы правильнее сказать даже не столько о пресловутом «отрыве заигравшихся правящих элит от народа», сколько об их отрыве от здравого смысла – т.е. о персональном и коллективном помешательстве представителей элит, частично «утративших связь с реальностью».
Особенно ярким и выпуклым этот феномен видится в современной России (особенно, после 2014 года).

Все нюансы революционного перехода к следующей ( Творческой ) стадии, конечно же, предвидеть невозможно. Но некоторые из них просматриваются с поразительной ясностью.

В чем предельный смысл Творчества?
Я проявляю себя через создание Другого.
Другой –то, что отлично от меня и всего существующего.Следовательно, творя новое, я отталкиваюсь от себя – превосхожу свою частную индивидуальность, перешагиваю за границу своей частности.
Творение актуально только тогда, когда служит другим.
И, вместе с тем, творчество неразрывно связано с нашим «Я». Ибо «Другое» создано мной,
Другое = Моё.
«Оттолкнись от себя, чтобы создать своё» - такова формула творчества.

Вот почему эту ступень социальной эволюции уже приходится считать первым актом Единения.

Антииндивидуалистический, антилиберальный характер непосредственно самой творческой революции будет обусловлен общим законом - каждая следующая стадия стремится сперва отвергнуть содержание предыдущей. Но в данном случае "отрицание" лишь служит продолжением тому, что наметил, но не успел полностью осуществить либерализм. Именно при переходе к Творческой стадии произойдёт окончательное уничтожение давление общества на личность - окончательное освобождение "Я" от внешнего диктата "Мы". Именно здесь "Я" перестанет быть частным и начнёт оформляться в абсолютную величину. Реализовав претензию на отдельность, оно заявит претензию на всеполноту самодостаточности, которая должна возвыситься над любой частностью, в том числе - над частностью разделения и различия с другими.
Уже в этом отношении будет неправильно полагать, что такое "Я" несёт реакцию против общества. Как раз, напротив, реакционной составляющей грядущей революции как раз должно стать возвращение к идее социального участия в противовес индивидуализму. Но это социальное участие совсем иного рода, нежели то, к которому мы привыкли - здесь не индивид участвует в обществе, а общество участвует в (каждом) индивиде, а конкретнее - в его творческой деятельности.
И здесь вступает в силу момент отрицания - новое соединяется со старым.
В действительности, побочным и отрицательным следствием такой комбинации будет являться новая форма индивидуализма -личностный изоляционизм - состояние, при котором личность сможет достичь полной и совершенной изоляции от общества, сможет "творить" для себя, не видя никого, кроме себя, что равносильно полному уходу в виртуальную реальность. А точнее - в реальную виртуальность, что равносильно фактической гибели реального человека.
Изолированная личность, оторванная от мира и общества, есть личность дробящаяся и распадающаяся.
Её творчество – это лжетворчество, т.е. самообман.
Это только кажется парадоксом - Начало Творческой эпохи ознаменуется атакой на индивидуалистическое начало, которая приведет к ещё большему усилению индивидуалистического принципа. На смену «личности атомизированной» придёт «личность изолированная» и «распадающаяся». Рядом с обычными индивидами начнут возникать отпочковывающиеся от них под-индивиды, стремящиеся заметить и «проглотить» первых.
Продолжением атаки на индивидуальность является уже атака на социальность. «Изолированная личность» порвёт с обществом, как таковым. Но и тут действует амбивалентное правило – предельная асоциальность субъектов будет сочетаться с их предельной же зависимостью от социальной среды. Асоциальный индивид – это индивид, утративший свободу выбора, всецело подчинившийся общему определяющему воздействию среды.
Такое антисоциальное «творчество» находится уже в прямом конфликте с принципом постоянства (неделимости).Оно представляет собой сплошную рефлексию – чистое колебание – разнонаправленное, противоречивое действие, по сути, равносильное разрушению. Действия изолированного субъекта реактивны и отрицают сами себя.

Чтобы перестать быть реакционным и ведущим в никуда, творчество не должно отрицать индивидуальности, но обязано принять её в себя, как неотъемлемую составляющую. Из сего видно, что фундаментальным конфликтом грядущего периода будет конфликт между великим соблазном индивидуальной изоляции ( с виртуальным "уходом в никуда", дроблением и распадом "я" на множество аннигилирующихся под-субъектов ) и настоящим творчеством, ориентированным на других и причастным реальности. Последний вариант означает создание уникальности, где каждый миг жизни "заточен" на сотворение новизны через соединение с другими. Движение от творческой изоляции к творческому тождеству, таким образом, составляет смысл и суть описываемого этапа. В особенной мере заключительная фаза творческой стадии подразумевает развитие в рамках творческой деятельности элемента тождества, т.е. каждый начнёт "видеть" себя в других.

На этом пути, однако, неизбежны новые опасные соблазны, ведущие в «пропасть». Рядом с зерном возникает и плевела. Самым мощным соблазном, вытекающим из творческой «гонки», выступает попытка соревнования за количество сделанного – творческая конкуренция. Следует заметить, что попытка сравнения и количественного определения творческих вкладов разных индивидуумов (предполагающая их неравенство), заранее абсурдна уже потому, что, как мы видели, основанием творчества является единство. Неделимое нельзя дробить на части. В этой связи, нельзя индексировать созидательную деятельность, делить её на большие или меньшие отрезки, можно лишь констатировать положительное направление. Однако, увлечение такой индексацией (с делением субъектов на «маловкладных» и «большевкладных») есть неотвратимый результат попытки соединения начала творчества с началом участия. Попытка эта также реакционна. Де факто, она вытекает как раз из эгоизации творчества, из радикального отрицания персональным творчеством настоящего, неложного участия. Её результат – растворение индивидуального творчества в коллективной неопределённости, по сути – сведение его на «нет», т.е. – та же изоляция и распад человека.

Отсюда вырисовывается два осевых противоречия творческой фазы –
1) Противоречие между творчеством индивидуализированным (эгоистическим) и творчеством тождественным (причастным).
2) Противоречие между творчеством делимым (ограниченным) и творчеством неделимым (бесконечным и постоянным), между участием (дробностью) и неделимостью. Особенно сильным оно должно быть в середине фазы.

Первое из этих противоречий преодолевается возведением индивидуального начала к творческому, а творческого – к тождественному.
Соответственно, второе – преодолевается возведением к творчеству социального начала (участия), а творчества – к неделимости (постоянству).
Таким образом, на передний план одновременно выходят ТВОРЧЕСКАЯ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ и ТВОРЧЕСКАЯ КОЛЛЕКТИВНОСТЬ. Первая представляет собой дальнейшее развитие индивидуального самовыражение, вторая – дальнейшее развитие участия в общем деле на уровне созидательного акта.

Имперско-национальное начало на этой фазе развития представляется совершенно преодолённым, почти уничтоженным и неактуальным. Ведь в ситуации глобального человечества былых суверенных государств уже нет. Но даже при таком раскладе соблазн сведения творческой деятельности к определённой коллективной общности (скажем, национальной или цивилизационной) никуда не исчезает. По балансовому парадоксу, соблазн этот вырастает уже из факта отвержения национальной или традиционной общности, с которой приходится распрощаться. Но и такое негативное коллективное творчество, отрицающее дух личности, несёт заряд разрушения.
Наконец, идея приписать исключительный созидательный потенциал какому-то конкретному верховному лицу ( будь то «гений всех времен и народов», «великий созидатель и преобразователь») не способна привести ни к чему хорошему, а только возвращает к махровому идолопоклонству.
Всё это – реакционные отклонения, враждебные сути и смыслу рассматриваемой стадии.

Очевидно, что последней революцией может считаться смена Творчества (процесса единения) на само Тождество (завершенное Единство), которая, как уже говорилось, является и реакцией против творчества.
Но как же понимать реакцию против творчества?
Ответ долго искать не приходится.
Антитеза творчеству - разрушение. То есть - отрицание в чистом виде, отрицание всего, отрицание как таковое. Оно же -ложное творчество в его финальном варианте.
Последний вариант уже означает безусловную смерть.
И, как результат - небытие.
Собственно, прекращение творчества оным и является. Не создавая нового, мы попросту не существуем.
Тождество, отвергшее творчество, обращается к индивидуальности (т.е.нисходит к частности) и здесь-то и находит свой трагический конец - перестаёт быть тождеством.
Такой сценарий попросту недопустим, ибо противоречит основам бытия.
Но и тут действует амбивалентное правило.
Сходно с тем, как предшествующая реакция (творческая) ставила «крест» на социальности, означала конец общества и взаимодействия (в привычном для нас смысле), последняя реакция, очерчивающая момент перехода от Творчества к Тождеству и завершение творческого акта, в свою очередь, олицетворяет полный конец индивидуальности. А точнее – её небытие.
И это уже даже не распад личности (описанный в предыдущей фазе), а её пустейшее отсутствие.
Тождество, отвергшее индивидуальность равносильно уничтожению индивидуальности – прекращению уникального и неповторимого индивидуального начала бытия.
Личность, не причастная целостности, попросту «не читается».

Осевое противоречие центра тождественной фазы – это противоречие между тождественным творчеством (т.е. лжетворчеством, упомянутым выше) и тождественной неделимостью (постоянством). Проще говоря, конфликт чистого Разрушения и чистого Созидания, Отрицания и Утверждения в предельном смысле данных категорий.
Баланс двух разнонаправленных векторов и образует равновесие, присущее Тождеству.

Совершенно понятно, что реализация тождества требует непременного принятия в него творческой компоненты.
Так рождается и достигает высшего воплощения высший, завершённый тип творчества – взаимное творчество, оно же – коллективное.
Моё дело и Твоё дело – суть одно и то же.
Падает граница между «Я» и «Другой».
Сверх того. Схема отношений становится замкнутой.
Если раньше я создавал Другое, т.е. творил, то теперь мои дела творят меня самого. На место обычному внешнему творчеству приходит самотворчество. То есть – самосохранение на абсолютном уровне.
Творение становится творцом, а творец воплощается в творении.
Все противоположности уравновешиваются.
Создавая Другое, я создаю себя. Делая Другому, я делаю Себе. Я создаю себя из Другого, а другой создаёт Себя из Меня.
Исчезает граница не только между «Я» и «Другой», между моим и чужим. Исчезает грань между субъектом и его делом, собственным и внешним, создателем и создаваемым – между Делом и Телом, которые сливаются в одно.
Дело полностью замещает собой Тело – происходит полная самоотдача субъекта своему творению, при которой Тело всецело поглощается Делом, как бы «растворяется» в нём.
Наконец, самое интересное.
Завершённое творчество устраняет разницу между Данным и Новым, тем самым делая неактуальной последовательность времени, в котором одно событие следует за другим. В Завершённости эти события слиты в одно целое, развитие принимает траекторию вертикали (момент сингулярности). Есть только Новое, предыдущее полностью замещено им. Новое (будущее) абсолютизировано. Причём Новое обладает свойством Данного, т.е. следующее содержит в себе предыдущее. В законченном равновесии крайности – начало и конец – сходятся, устраняя любые неравенства и последовательности. Иными словами, будущее проникает в прошлое, тем самым изменяя (преобразуя) его. Прошлое содержание эволюции реанимируется и обретает вторичную активность.

Предельное творение включает своего творца, предельное будущее обладает прошедшим, и, тем самым, нисходит к нему. Творение угасает в своём творце, а последний – угасает в собственном творении, замещаясь им.
Завершённое творчество есть творчество фиксированное, состоявшаяся сотворённость всего, что только было и может быть. Но это также и закрытие, конец творчества – его ликвидация.

Тождеству отрицаемому противопоставлено тождество, базирующееся на неделимом единстве. Последнее является заключительным.
Тождество, возведённое к неделимости, становится самой неделимостью и обладает свойством бесконечности.
За горизонтом такого тождества просматривается только одно - неделимость.
Есть Абсолютное «Я», которое воспринимает Себя всеобщим, безграничным, неделимым.
Прошлое обретает новое качество, ибо прошлого больше нет. Все бывшие моменты времени, вошедшие в развитие, слиты в единое, неделимое целое, существующее вне отношений и любых последовательностей.
Означенная целостность, будучи абсолютным «Я», выступает чистым творчеством - не относительным, безначальным и бесконечным, не от чего не отталкивающимся, а ко всему стремящимся.

* * *
Беглый обзор построенной посредством экстраполяции Эволюционной Карты убедительно показывает, что мы (т.е. человечество) находимся на рубеже самых интересных и предельных качественных изменений. Что ближайшему будущему предстоит решить терминальные вопросы, решение которых еще недавно даже не предполагалось.

Ссылка: https://worldis.me/Vladimirs/blogs/165406