Человек- зеркало природы. Эта метафора звучит весьма художественно, громко и патетично, и тем не менее, в ней содержится значительная доля истины. Склонность к отражению окружающего бытия составляет один из величайших атрибутов культуры.

Какую миссию выполняет искусство? Начнем с него, поскольку именно со сферы искусства берет начало Отражательная Прогрессия Разума.
Живопись – это субъективное отражение объектов внешней среды средствами художественного мастерства на плоской поверхности (будь то поверхность скалы, стены или холста).
Скульптура- это статичное выражение в трехмерном пространстве тех объемных фигур, которые человек наблюдает в реальности.

Сперва живописец умел делать только плоскостные изображения, не владея техникой передачи перспективы. Первобытный скульптор умел выделывать лишь грубые, схематичные фигурки, в которых едва просматривались искаженные внешние очертания главных частей тела изображаемого живого существа. Впоследствии живопись стала скрупулезной. детальной, утонченной, а пропорции изысканных древнегреческих статуй классического периода ни на сколько не отклонялись от действительных параметров фигуры.
И все же человек субъективен- это обстоятельство нельзя упускать из виду. Рука художника, даже самого совершенного и профессионального, прекрасно владеющего своим ремеслом, не свободна от случайных ошибок, уклонений, дрожи, влияния переменчивого настроения и самочувствия, вторгающихся в сознание эмоций, а также иных процессуальных дефектов. Картина, даже самая хорошая и совершенная, все же не фотографична, не обладает точностью дагератиповского снимка. Вот почему следующий виток Отражательной Прогрессии цивилизации связан с передоверием отображающей функции объективному механизму технического устройства. Может быть, в частности, именно поэтому ХХ век ознаменовался «закатом» реалистической живописи и ваяния и уходом в область чистой абстракции, гиперболы, экспрессии, фантазии? Неслучайно, художественный «рекорд реализма» был достигнут в предыдущем, 19 веке, и тут же был «побит» изобретенной фотографией, не имеющей соперников. Ни один живописец не мог конкурировать в точности с бесстрастной дагеротипией. С тех пор движение в сторону большего реализма стало бессмысленным: с этой задачей гораздо быстрее и эффективнее прекрасно справлялась механистичная, экономичная, все более совершенствующаяся техника. Вот почему именно после 1850 года задачи художника начинают резко меняться в сторону зыбкого субъективизма, тогда как функция объективности изображения была делегирована напрямую технике.
Но и здесь следует отметить ряд важных шагов-вех.

Способность запечетлять объективное статическое изображение объективными же средствами была приобретена обществом в конце 1830-х гг, когда французский химик, художник, и изобретатель Луи Дагер (1787-1851) изобрел свой первый громоздкий фотоаппарат.
Спустя 40 лет после того человечество научилось записывать и воспроизводить звуковые волны посредством фонографа, а еще примерно через 15 лет, в 1895 году, приобрело возможность фиксировать на целлулоидную кинопленку движущееся, динамичное изображение.

Первые кинофильмы, однако, были немыми и требовали искусственного сопровождения в виде текстовых субтитров. Впервые успешно совместить звук и движущееся изображение смогли лишь в 1927 г, а перейти к производству цветных фильмов киноиндустрии удалось только в середине 1930-х годов.

Во всей этой последовательности поступательного развития технических потенциалов просматривается все тот же основополагающий Тренд, что и в многотысячелетнем совершенствовании художественных навыков в предыдущем витке, а точнее- его закономерное продолжение. Смысл и вектор этого величайшего марко-тренда мировой культуры, идущего из глубин самой ранней первобытности, состоит в наращивании копировальных, отображательных резервов Разума, в раздвижении горизонта фиксации окружающих фактов, явлений, событий.

До настоящего времени человек научился технологически фиксировать, стабилизировать, записывать во времени, лишь отдельные характеристики и атрибуты материальных явлений, как то: свет, звук, снимаемое изображение. Но финишная цель Отражательной Прогрессии – в приобретении умения консервировать и передавать в неограниченном числе возможных копий все сущие объекты, а также явления в их целостности и реалистической полноте. Таким образом, от «записывания» отдельных свойств и ярлыков реальности Разум должен стремится к «записыванию» самой материальной реальности такой, какая она есть. Сегодня реализация такой задачи кажется с первого взгляда немыслимо-фантастичной, а может быть даже безумной, но в действительности, мы стоим к ее свершению настолько близко, насколько к ней не стояло ни одной из предыдущих поколений. И под это смелое утверждение можно привести целый ряд веских аргументов.
1) Путь освоения фиксации отдельных предметных характеристик, в целом, можно считать пройденным, исчерпанным. Уже в конце 19 в, располагавшее дагеротипией, фонографом и кинематографом общество пользовалось записью звука и изображения, а к середине 20 в.- смогло довести эту запись до значительного совершенства. Все ХХ столетие было посвящено главным образом обтачиванию, шлифовке усовершенствованию записывающих, воспроизводящих и мультимедийных технологий, честь открытия которых принадлежит еще позапрошлому, девятнадцатому веку.
2) Цифровая унификация, то есть переход от аналога к цифре, начавшийся относительно недавно имеет далеко идущее грандиозное значение, подводя логическую черту под автономией различных форм и разнохарактерных носителей информации. Отныне все формы информации выведены на единую, универсальную супер-основу.

ЭРА ЧУДЕС. «СКАТЕРТЬ САМОБРАНКА».

Если рассматривать процесс развития технологий через призму диалектики, уход от аналога на цифру объясняется вхождением прогресса коммуникационных средств, в новую плоскость. Восхождение собственно форм передачи информации, имевшее место до этого, сменяется начинающимся восхождением способов передачи. Такой поворот можно сравнить с переходом с движения в горизонтальном ключе на лифт вертикального поднятия. Современная цифровая революция кажется многим банальной и мало примечательной в том смысле, что не порождает какой-либо новой формы. Но за этой внешней обыденностью, заурядностью и непритязательностью стоит колоссальная революция принципа, масштаб значения которой, в свете последствий еще не наступивших и отсроченных , намного превосходит масштаб таких изобретений прошлых лет, как выше упомянутые фотография и даже кинематограф.

Если же мы опять вспомним о диалектических законах, то должны будем согласиться с потрясающим выводом, что если считать «цифру» неким антиподом аналогового сигнала, то следующим актом цивилизации должно явиться вторичное возвращение к "аналогу" на новом, принципиально более высоком уровне, опирающемся, в свою очередь, на достигнутый и закрепленный уровень цифровых возможностей и отталкивающимся от него. Уже в силу последней причины такое возвращение никак не может быть выражено буквально, по- лобовому , как возврат к старому. Очевидно, оно подразумевает вовсе не возврат к скоропортящейся целлулоидной ленте, старинной виниловой пластинке и дагерротипии, а совершенно иную, нетривиальную интерпретацию. Но тогда какую же? Какой же род «аналога» стоит за будущим типом передачи?

Находящийся ответ не может не шокировать. Будущим «аналогом» должно являться уже не изображение, не свойство, не атрибут реальности, но сама материальная реальность, во всей ее полноте и осязаемой подлинности. Иными словами, человеку будущего будет доступна не только технология записи вещества, но и трехмерная фиксация материальных событий во времени. В этой, кажущейся почти запредельной, «магической», восхищающей самое смелое воображение, плоскости аналог вновь преодолевает цифру, не отвергая ее, но снимая порождаемый ею антагонизм. Отсюда же исходит еще один, будоражащий нервы, вывод. Если записи и сохранению подлежит материя и материальные объекты во времени, целые участки движущейся, меняющейся, пульсирующей объемной действительности, то разве этим не отменяется, хотя бы отчасти и в некоторой степени, фактор времени? Как ни парадоксально, как ни невероятно звучит это предположение, но оно верно по сути. И время, и пространство, не то что отменяются, не то что утрачивают свою обыкновенную незыблемость, привычную константность. Они приобретают, так сказать, дополнительное измерение, в котором они отныне претворяются. Всеобъемлющее Хранилище, в которое попадают записи вещей, предметов, событий, заполняющих пространственные участки, лежит вне обыденных пределов текущего времени, вне тесноты существующего, ограниченного объема. Проблема «места» практически отсутствует, ликвидируется (может быть, если не сразу, не внезапно, то в конце концов). Вещь существует в чистой информации, но в любой момент может быть вытащена, «переведена» в материальную форму, «распечатана», и наоборот. То же относится и к «записанному» событию, которое, раз попав во Всеобъемлющее Хранилище, может быть затем размножено, воспроизведено, «прокручено» какое угодно число раз –хоть десять, хоть двадцать, хоть сто, хоть тысячу.
«Запись бытия», фиксация реальности- высшая, кульминационная фаза Отражательной Прогрессии Разума. Не следует, однако, всерьез думать, что путь к ней прям и обеспечивается лишь развитием оригинала. Напротив, приближение к такому состоянию должно происходить одновременно с двух сторон, совершаясь посредством взаимного сближения оригинальной и отраженной (виртуальной) реальностей. В конце концов, должен наступить момент, когда перемычка между обоими сферами, между зеркалом и отражением, падет и они воссоединятся. «Зазеркалье» прекратит быть плоским, приобретет не только видимый, но и фактический, физический, плотский объем. «Зеркало» перестанет быть «зеркалом», превратившись в «магическую» «дверь», ведущую в «волшебную» Сверхреальность. Подлинник и изображение станут идентичны друг другу.

ПОСЛЕ «ЗАЗЕРКАЛЬЯ».

Что может быть выше, восхитительнее описанной фиксации целостной действительности? Что может быть удивительнее копии, сравнявшейся и воссоединившейся со своим оригиналом?

Только непринужденное конструирование реальности придуманной, фантастической, превосходящей и отвергающей все мыслимые и немыслимые грани объективного бытия. Но это- уже не Отражение, а собственно свободное Творчество, вольное созидание, которое существует над Отражением изначально заданного бытия. К такому именно совершенному творчеству движется Разум, проходя стадию отражения как необходимый этап в освоении Природы . Отражение, даже самое полное, идеальное- это подражание, соотнесение с тем, что изначально имеется, является данностью. Свободное, произвольное, оригинальное творчество выше подражания, не сковано законом повторения. Не лишено остроумной догадки предвидение того, что сами первоосновные фундаментальные законы цикличности и природной диалектики когда-нибудь тоже будут триумфально преодолены, упразднены во имя Абсолютной Свободы, не подчиняющейся предписаниям и программам. Стандартная, единообразная реальность уже не удовлетворяет этому правилу, не отвечает принципам Абсолютной Свободы, тяготеющей к беспрепятственному полету субъективной оригинальности. Каждый самодостаточный субъект хочет быть хозяином, конструктором и распорядителем собственной, придуманной им уникальной реальности, обустраиваемой и создаваемой им по собственному авторскому плану и замыслу. Простор фантазии безграничен. Но в каком направлении может развертываться необузданная фантазия? Таких направлений может быть невероятное множество: в этом смысл независимой оригинальности. Каждый субъект – автор и проектировщик собственного неповторимого мира, населяемого теми обстоятельствами, предметами и сущностями, которые он считал бы нужным или хотел бы видеть в нем. Бытие – поле свободного претворения индивидуальной, субъективной воли. И хорошо еще, если эта воля имеет благой настрой…

Но что, если из клубящегося сонма рождающихся, плодящихся и самоутверждающихся микрокосмов найдется и выделится чрезвычайно могущественный властолюбивый субъект, стремящийся к аккумуляции, включению в себя многих других оригинальностей, соединению множества миров в одно контролируемое целое? Не будет ли он рваться непримиримо к безграничному, бескопромисному Обладанию ими, и, в конечном счете- к подавлению, попранию контролируемых оригинальностей? Не является ли грозная нацеленность к Безграничному Господству жестоко противоречащей Абсолютной Свободе, противопоставленной ей?

В заключении, придется предостерегающе отметить, что окончательное попрание законов диалектики, а вместе с ними – и гнета метафизической несвободы, являющейся следствием вертикального дуализма, именуемого иерархией, возможно лишь по преодолении главного, фундаментального, тяжелейшего метафизического противоречия в мироздании: противоречия между Частью и Целым, между Частным и Абсолютным. Надо полагать, эта антиномия – предельная и заключительная. Так же как Свобода отвергает объективную необходимость (ту, что, как мы знаем обеспечивает действие «неумолимых» физических законов), Обладание на срок побеждает Свободу, но, в свою очередь, побеждается подлинным, завершенным монистическим Бытием, возвращающим Свободу, на этот раз избавленную от страшной печати рокового дуализма.

ЗАНАВЕС.

Ссылка: https://worldis.me/Vladimirs/blogs/119512